Алексей Кузьмич Чубаров родился 2 ноября 1913 г. в с. Коростово Рязанской области в крестьянской семье. Образование начальное среднее. Окончил военно-хозяйственные курсы. На фронте с ноября 1941-го года. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 24 марта 1945 года в числе отличившихся солдат и офицеров за образцовое выполнение боевых заданий командования, проявленное мужество и героизм старший лейтенант Чубаров в числе пятнадцати однополчан удостоен звания Героя Советского Союза. После демобилизации в 1949 году жил и работал в слободе Большая Орловка Мартыновского района Ростовской области. В 1962 году переехал в Красный Яр Цимлянского района. Работал в совхозе «Добровольский». Умер 10 сентября 1964 года. Похоронен на кладбище станицы Красноярской (ныне г. Волгодонск). Об одном из тех, чье имя носит одна из улиц Волгодонска, что в Красном Яру, мы уже писали в «Волгодонской правде» от 15 мая этого года в статье «Его зарыли в шар земной». Публикация оказалась резонансной и вызвала отклики. Пожалуй, главной находкой оказался наш читатель Николай Степанович Белецкий. Именно в его партячейке в начале 60-х годов состоял на учете Герой Советского Союза Алексей Кузьмич Чубаров. Они доверительно общались. Второй удачный момент – обнаружилась книга «Бессмертный батальон». Она про тот самый батальон и подвиг его командиров и бойцов при форсировании Дуная. Автор – С.П. Серых, тоже Герой Советского Союза, замполит батальона, участник того самого боя, за который наш земляк получил звезду Героя. Цитирование фрагментов как нельзя лучше дает понять, какой подвиг был совершен Чубаровым и его однополчанами. «Товарищи бойцы, сержанты, офицеры. Нам выпала великая честь перенести знамена наших полков на западный берег Дуная. Не в первый раз русским солдатам шагать через Дунай, не в первый раз и многим из вас брать с боем реки, преследуя гитлеровскую нечисть…», – такой письменный приказ доставили в батальон по 99-ой стрелковой Житомирской Краснознаменной дивизии. Второму батальону предстояло стать тараном наступающей волны советских войск. В обращении слова, которые берут за душу и зовут на подвиг. Но вот только не очень многим в шестой роте Чубарова приходилось форсировать реки. Алексей Чубаров вспоминал, что командовал он резервной ротой, где было много необстрелянной молодежи с недавно освобожденных территорий. Порядковый номер чубаровской роты тоже подтверждает это. И, наконец, сайт «Мемориал» указывает на то, что многие погибшие в тот памятный день и захороненные в венгерской земле однополчане нашего героя призваны военкоматами Киевской, Каменец-Подольской, Житомирской и других областей уже после освобождения Украины. Четвертого декабря 1944 года усиленно готовились к серьезной схватке с фашистами. От успеха одного батальона зависела вся разработанная и тщательно спланированная операция. Многие понимали, что потерь не миновать. В 23.00 начали. …Лодки и плоты отчаливают от берега. В центре – 6-я рота Чубарова, слева – 4-я Милова, справа – 5-я Полякова. Ветер хлещет холодным декабрьским дождем. Куда там разглядеть противоположный берег, когда не видно и рядом идущей лодки. Естественно, боевое охранение немцев их обнаружило, хотя некоторые составители военной хроники, не бывшие там, берут на себя смелость утверждать, что штурмовая группа «скрытно переправилась через Дунай». Начался обстрел. Лодка замполита Серых дала течь и стала медленно оседать. Справа – тоже. Беспрерывно вычерпывали ледяную воду. В ход пошли каски и шапки. Ватные телогрейки и штаны отяжелели. Комбату доложили, что цели достигла шестая рота Алексея Чубарова. Его подразделение в сопровождении саперов успело проскочить водную преграду и сохранило боеспособность. На флангах роты, у соседей, при переправе многие плоты были потоплены прямыми попаданиями снарядов, с ними связь оказалась прерванной… Было ясно, что успех атаки во многом зависит от того, как теперь будет действовать рота Чубарова. Сам же командир старший лейтенант Алексей Кузьмич Чубаров еще в начале боя был дважды ранен, но продолжал руководить действиями своих солдат. Несмотря на молодость, это был толковый, грамотный и вдумчивый офицер, чутко относившийся к людям и пользовавшийся большим авторитетом. Третье ранение Чубарова, к несчастью, оказалось тяжелым, и он выбыл из строя. Уже позже командование в ходе боя взял на себя Олег Колычев…. После этого в подразделение Чубарова перешел и замполит – автор воспоминаний Седых. С утра до вечера рота отразила множество атак немцев. Наши части с восточного берега не могли ей толком помочь по объективным причинам – переправа простреливалась и бомбилась, а рядом шел ожесточенный бой за остров Чепель. Наконец наступила та желанная, выстраданная минута, когда на узкую полосу плацдарма высадились другие подразделения, с ходу вступившие в бой. В ночь с 5 на 6 декабря переправились все подразделения 99-й стрелковой дивизии. Оставшихся в живых комбат собрал во дворе двухэтажного дома, где только что шел бой. Всего семнадцать человек осталось в строю. Семнадцать из почти шестисот! К ним подошел генерал-майор А. А. Сараев. Долго и внимательно глядел он на каждого. И сказал не по-военному тихо, но очень торжественно: – Спасибо, товарищи воины… Спасибо, чудо-богатыри… Вы верно послужили Отчизне… И замолчал. Молча стояли перед генералом и солдаты – свидетели гибели в течение нескольких часов почти всех своих товарищей. Всех, с кем долгое шагал рядом в радости и в горе, разделяя последний сухарь. Кажется, это немыслимо, и человек не в силах пережить подобное! Но им, семнадцати парням, уцелевшим из всего батальона, довелось пережить такое. И выжить. А в это время за жизнь Алексея Чубарова бились фронтовые медики. Потом, через два месяца, когда пришел в себя, он узнал, что полученное ранение оценивали как «несовместимое с жизнью». А всего через четыре дня, 9 декабря, Москва салютовала войскам 2-го Украинского фронта 24-ю залпами из 224 орудий за форсирование Дуная и прорыв обороны противника. Наверное, в это же время писарь командира полка полковника Владимирова старательно выводил следующие строки: «Тов. Чубаров под сильным огнем противника первым со своей лодкой достиг западного берега Дуная. С криком «ура!» повел свою роту на штурм вражеских укреплений. Завязался гранатный бой. Рота прорвала передний край обороны врага и в течение суток отразила 10 контратак фашистов. Несмотря на контратаку гитлеровцев при поддержке шести танков, рота устояла на занимаемом рубеже… В этом бою Чубаров был тяжело ранен. Но задача была с честью выполнена». (Архив министерства Обороны РФ. Ф.33. оп. 793756, д. 53, л. 303). Тяжелое ранение исковеркало судьбу Героя. Обратимся вновь к упомянутой книге Серых. Есть там одно небольшое лирическое отступление: «Вот Алексей Кузьмич Чубаров. Смотрю на него и думаю: как здорово все же соответствует его фамилия внешности. И непокорный чуб упрямо выбивается из-под шапки!.. Не раз приходилось не в штабном блиндаже, а больше в траншеях говорить с Чубаровым по душам. Любил тот рассказывать о своем родном селе Коростово, что на Рязанщине, где он был первый заводила и гармонист. И что только делает с человеком война! До чего меняет его! Узнаешь ли нынче в степенном, уравновешенном Алексее Кузьмиче Чубарове недавнего озорника-гармониста Лешку?..». Алексей Кузьмич Чубаров на той переправе практически потерял здоровье, и работник из него оказался, как тогда говорили, никудышний. Но руки-ноги целы – значит, не инвалид. А то, что у него в ключице была дыра величиной с кулак, то, что при этом здоровенный осколок прошил весь бок, раздробил ребра – в расчет не бралось. Он тяжело дышал, с трудом ходил. Из-за того, что он «никудышний» работник, у него возникла конфликтная ситуация в Большой Орловке, откуда он и вынужден был один, без семьи, приехать в Волгодонск. Но об этом Алексей Кузьмич не любил рассказывать. В Волгодонске Чубарова тоже долго не брали на работу по состоянию здоровья, и, наконец, он нашел пристанище в Красном Яру. Приютила его переселенка из Западной Украины. На квартирном учете стоял в Волгодонске. А по работе числился в Цимлянском районе, к которому тогда административно относился Красный Яр. Из-за этого возник вопрос с выделением квартиры в положенный месячный срок как Герою Советского Союза. Ему долгое время отказывали: «Какая квартира?! Вы же у нас в городе не работаете!». Лишь через два года, за несколько недель до смерти, он обрел долгожданное жилье и переехал с той самой переселенкой и уже родившейся дочкой. На маленькой административной работе, которую Герою снисходительно доверили в совхозе «Добровольский», было тоже много неприятностей. Надо было много ходить пешком по пыльным дорогам, а какой из него ходок? За 20 метров было слышно, как идет – хрипит, все свистит как будто в нем. Говорить, пошуметь где-то и выступать красочно не мог. Мало того что человек тихий и скромный был, по воспоминаниям Николая Степановича Белецкого, так еще и физически у него это не получалось, еле-еле разговаривал. Алексей Кузьмич Чубаров никогда не надевал свои награды и звезду Героя. Ему внушили, что герой должен соответствовать своему положению, быть внешне могучим, уверенным и сильным. Может, так он вначале не считал, но потом ему привили этот комплекс. А тут еще и от природы он был небольшого роста, нескладный. В беседах с Белецким, которому он доверял, Алексей Кузьмич часто вспоминал тот бой под другим ракурсом. Для него было важным то, что молодые ребята поверили ему. Поверили тогда, когда он первым встал, чтобы сделать решающий бросок, и повел их в атаку, фактически на верную гибель. Вслед за ним как за настоящим героем поднялись другие. Звания своего словно стыдился – без звезды Героя СССР думал, жилось бы ему легче, на него бы не так обращали внимания. Негативную роль в судьбе искалеченного войной Героя сыграл и человеческий фактор окружения, точнее, простая человеческая зависть. Белецкий рассказывает, был на ответственной работе некто товарищ Г., не имевший ни ранения, ни ордена за войну – был в интендантском подразделении. Но в отличие от Чубарова здоровьем отличался крепким, да и телосложением тоже. Говорят, он начал открытую травлю Чубарова. Происходило это порой пошло и глупо. Г. не стеснялся в манерах, при каждой возможности начинал критиковать Чубарова. Делал из него «крайнего», пользуясь тем, что человек просто не мог резко ответить. Причем делал это постоянно, приговаривая: «Ну, какой ты герой?! Вот если бы мне дали Звезду. Вот я бы смотрелся настоящим героем! Вот я настоящий мужик…», и дальше в таком же хвастливом и глумливом духе. После очередных таких придирок Алексея Кузьмича Чубарова не стало. Ему нельзя было волноваться, давление… Хоронили тогда от организаций. Приехал майор от цимлянского военкомата, а не от Волгодонска. Удивленно спросил: «А кто он такой? Я ничего о нем не знаю…». В райкоме на известие о смерти Героя Советского Союза отреагировали совсем странно: «Ну и что, что умер. Умер, так похороните…». У партноменклатуры были в тот момент свои корпоративные переживания. Шел 1964 год. В стране назревал политический кризис. В сутолоке глобальных внутриполитических событий смерть Героя Советского Союза Алексея Кузьмича Чубарова в райкоме мало кого интересовала. Исключительная эта история? Вовсе нет. Вспомните нашу классику: толстовского капитана Тушина, стихотворение Роберта Рождественского «Маленький человек». Незаметные и скромные люди зачастую больше склонны к подвигу, нежели хвастуны и задиры. А вот в мирной жизни им приходится гораздо тяжелее. Газета «Волгодонская правда от 17.08.2010 г.
