Владимир Васильевич Карпенко родился 19 февраля 1926 году в поселке Зимовники Ростовской области в семье ремесленника. В 1943-1944 гг. находился в действующей армии, был командиром зенитно-артиллерийского расчета на Центральном фронте. В 1948-1953 гг. учился в художественном училище им. Грекова (г. Ростов-на-Дону); в 1954-1960 гг. – в литературном институте им. А.М. Горького (г. Москва). После окончания института был на партийной работе в Астрахани, возглавлял редакцию книжного издательства, общественную организацию писателей Ульяновска. С 1971 года работал в Москве на должности консультанта по печати, сотрудничал с издательством «Современник». В 1981 году возвратился в Ростовскую область, проживал в городе Волгодонске. Умер 1 мая 2005 года. Похоронен в Волгодонске на кладбище №1. Постановлением главы города Волгодонска от 25.07.2006 г. библиотеке-филиалу № 9 МУК «Централизованная библиотечная система» присвоено имя писателя В.В. Карпенко. 17.02.2006 г. на здании библиотеки установлена мемориальная доска. С 2006 г. в Волгодонске проводится традиционный открытый литературный конкурс им. В.В. Карпенко. Сейчас трудно представить такое, чтобы состоявшийся творческий человек покинул столицу и переехал в далекий провинциальный город, пусть даже это будет его малая родина. Писатель Владимир Карпенко совершил такой поступок, и молодой город обрел некий духовный символ, который позволяет нам говорить: «Таганрог гордится Чеховым, Вешенская – Шолоховым, а у нас есть Карпенко». В тесном современном информационном пространстве, к сожалению, стало мало места историческим романам, но произведения Владимира Карпенко о гражданской войне по-прежнему вызывают интерес, и если попадают в руки любителю литературы, то уже не возвращаются на книжную полку непрочитанными. За строками его книг не только талант, но и упорство исследователя, любовь к своей земле, отражение пережитого и прочувствованного им самим. Только человек с непростой биографией мог писать такое, за плечами которого был почти весь буйный ХХ век. В судьбе Владимира Карпенко и его отца есть много общего. Василий Карпенко пришел с первой мировой войны без ноги, но не пал духом: освоил ремесло сапожника, стал известным мастером в округе, добился уважения казаков-соседей, обзавелся семьей. Владимир Карпенко после ранения в Великой Отечественной войне остался без кисти правой руки, но стремление рисовать и писать было выше физических преград – так он стал левшой, художником, а потом и признанным в литературных кругах романистом. Но вначале было увлечение. Когда он вернулся домой, изувеченный войной, пошел снова учиться и одновременно писал первый свой труд – «Отава». Только через 12 лет роман о комсомольском подполье в сальских степях увидел свет и стал лучшей дипломной работой выпускника литературного института Владимира Карпенко. В Москву, в сообщество литераторов, не так прост был его путь. Об этом он никогда не забывал и, уже достигнув больших высот, всеми способами старался облегчить продвижение на творческом поприще молодых талантливых писателей из глубинки. По инициативе Карпенко в 70-е годы при издательстве «Современник» для этих целей была организована редакция «Первая книга». Но поистине неоценимый вклад внесен им в создание объективной истории гражданской войны, в реабилитацию основателя красной конницы Думенко. С момента выхода книги «Тучи идут на ветер» имя легендарного командира и писателя стали тесно связаны и переплетены. Владимир Карпенко словно жил судьбой своего героя, проникся его сущностью, и немудрено, ведь десять лет он провел в архивах в поисках правды, убеждал и «уводил» на свою сторону военных прокуроров и ученых, хотя было в тот период много еще тех, кому невыгодно было вскрывать белые пятна истории. В процессе работы над книгой он часто навещал свои родные сальские степи – без прямого контакта с участниками описываемых событий нельзя было сложить целостной картины и подлинного исторического фона. Наверное, тогда в глубине его души зрело неугасимое желание вернуться к своим истокам. Московская квартира в многоэтажном доме угнетала, хотелось быть ближе к земле. А вот и само красноречивое признание писателя: «В кабинетах Системы мне не хватало воздуха – холуйство, лакейство, угодничество, унтер-офицерство; степняк закусил удила – захотелось в степной простор с полынным духом». Вспоминает Иван Иванович Дедов, кандидат исторических наук. Его с писателем Карпенко объединяет одно имя, один центр притяжения в исследовательской деятельности – Думенко. «Имя Думенко жило в моем имени подсознательно, с детских лет, когда я искал хоть какие-то сведения о своем отце, 56-летнем добровольце 4-го Кубанского кавалерийского корпуса, погибшем в 44-м году. Земляки-станичники сопереживали моему стремлению добиться свидетельств однополчан об отце, а один фронтовик сказал другому, показывая на меня: «Это Ивана Кондратьевича сын, нашего колхозного бригадира». И, сделав паузу, добавил негромко, заговорщецки: «Он же был у Думенко». И вот, в 1964 году, словно сигнал прозвучал в «Военно-историческом журнале» – имя Думенко вспомнили! Научная общественность потребовала восстановить истину. И я стал собирать архивный материал. А в 1967 году от своего друга узнал, что в саратовском журнале «Волга» опубликован материал под заголовком «Красный генерал», автор – В.Карпенко. Потом он переслал два журнала, которые я мгновенно прочитал и оценил. У меня был исторический материал, а здесь – художественный, но какой интересный и занимательный! Я искал Карпенко десять лет – в Астрахани, Ульяновске, Москве. И вот в 1976 году раздался звонок, и я услышал в трубке: «Ванька, я знаю, что ты ищешь меня, я тоже хочу с тобой встретиться». Затем сообщил, что едет в Волгодонск, сказал, когда и во сколько будет, уточнили место встречи. Как только встретились – крепко обнялись, словно старые душевные друзья. Перебивая друг друга, начали рассказывать о собственных планах, он подарил мне книгу «Комкор Думенко», а потом через несколько месяцев все остальное, что вышло из-под его пера. Я, в свою очередь, организовал ему встречу с общественностью Цимлянска в ДК «Энергетиков», там был полный зал. Книги лежали на столе перед входом, и он одаривал ими всех, особенно был внимателен к молодежи, охотно и с явным удовольствием отвечал на вопросы. А потом в беседе мы пришли к совместному выводу, что нечего ему делать в пыльной Москве. На Дону плодотворно работали Шолохов, Закруткин, Калинин… «Ну что ты там забыл? Давай сюда!», – горячился я. И он соглашался, особенно это было видно по глазам. И впоследствии, когда он решился на переезд и осуществил его, мы с ним тесно сотрудничали, поддерживали друг друга в трудную минуту, я постоянно присутствовал на его мероприятиях, как историк подчеркивал актуальность и правдивость в его романах. Он был наш, простой, настоящий, русский, российский…». Удивляет духовная близость двух исследователей – историка и литератора. Обычно присутствует дух соперничества, даже непонимания, ведь литераторы не могут без художественного вымысла, а историки моделируют прошлое сухо, с полной, а иногда чрезмерной детализацией незначительных фактов. Но Карпенко был писателем, ответственным за свои слова, содержание его романов – на основе реальных фактов. Последние романы писал совместно со своим сыном Сергеем, доктором исторических наук, признанным историографом белого движения, и своей достоверностью это придает особую ценность произведениям. Он внимательно и долго присматривался к нашему региону, выбирал место своего будущего «аэродрома». Волгодонск был не только местом, где жили родственники. Он завораживал, манил его своей энергией кипящих строек. В перспективе Карпенко хотел сменить тему и писать уже о героях современности – строителях Дона, созидателях сегодняшней жизни. А пока работал совместно со своим сыном над романом «Исход», начинал подготовительную работу по роману «Крым». Правление ростовского отделения Союза писателей вывело его на партийное руководство Волгодонска. Первый секретарь горкома партии А. Е. Тягливый принял у себя в кабинете писателя не просто со вниманием, скорее, с радостью, но честно признался, что книги Карпенко в руках не держал, правда, пообещал в будущем их прочитать. При этой же встрече Тягливый пообещал, что постарается решить вопрос по жилью. Как только Карпенко получил служебную временную квартиру на улице Советской и стал жителем Волгодонска, сразу начал действовать, пропагандировать историю и традиции донской земли. «Молодежь должна знать, в каком необыкновенном месте живет!», – так он искренне считал и старался сделать что-то необыкновенное для города. По его инициативе и с поддержкой А. Е. Тягливого был реализован один из самых значительных проектов в культурной жизни города: 1 июня 1985 года открылось учреждение культуры с необычным названием – «Библиотека дарственных книг издательства «Советский писатель». Предложение взять шефство было поддержано правлением издательства. Так появилась в Волгодонске библиотека, фонд которой стал пополняться книгами, подаренными московским издательством «Советский писатель», писатели и поэты присылали книги со своими автографами. Сегодня на полках и в хранилище библиотеки около 44 тысяч книг. Надо сказать, что библиотека стала не только книгохранилищем, здесь проходят выставки художников, в уютной литературной гостиной – постоянные творческие встречи. И именно здесь можно любому обратившемуся познакомиться с романами писателя, почерпнуть материал о его жизни и духовном наследии; директор Анна Мухина и ее коллеги всегда с радостью откликаются на такие просьбы. В период пребывания А. Е. Тягливого на руководящей должности В.В. Карпенко часто выполнял роль своеобразного специалиста-консультанта, и главный коммунист города ему полностью доверял. Когда Тягливый воплотил на практике строительство жилого дома для художников и скульпторов с мансардами-мастерскими, то отбирать лучших поручил Карпенко, на шесть комнат-мастерских претендовали шестьдесят человек – от выпускников художественных училищ до известных городских мастеров. Надо сказать, писатель чувствовал интуитивно достойных, и сегодня здесь работает Егор Дердиященко, автор памятника Бакланову, Платову, Ушакову… А самого Тягливого, как плотника в далеком прошлом, Карпенко убедил сделать первый затес на заготовке для скульптурной группы из дерева «Стенька Разин со товарищи», что стоит у нас на Дону. Время было интересное, руководство города хотело украшать город, и такие люди, как Карпенко, были востребованы. Чувствуя свою значимость, писатель помолодел душой, получил здесь новый импульс для дальнейшего творчества, словно помолодел и начал жить новой жизнью. Он нашел здесь много союзников – таких же одухотворенных и возвышенных людей. Но главной находкой стала Светлана Савченко, понявшая и принявшая не только его, но и героев его романов, живо интересовавшаяся его работой. Она любила литературу, историю, а в самом Карпенко обнаружило большое сходство с любимым писателем Буниным. И Карпенко увидел неподдельный интерес к своим романам со стороны Светланы, и это тронуло сердце уже немолодого, столько повидавшего на своем веку человека. За короткий период к одному единственному сыну Сергею у Владимира Карпенко добавилось еще семь детей! Земля родная, любовь, энергия искусства – все это дало ему огромное желание и возможность стать главой большой и дружной семьи. В новой семье словно была своя субкультура – даже домашние разговоры были с уклоном на его произведения. «Хорошо, что ты хохлушка, а не казачка, значит, не будет у нас с тобой гражданской войны!», – смеялся писатель. Это действительно была шутка, ведь в национальном вопросе он всегда стоял на том, что всех нас, восточных славян, объединяет одна великая русская культура и такая же великая история. И душа у нас у всех одна – русская, и Украина – это тоже Русь. Не только Волгодонск, но и районы области причисляли Карпенко в круг своих замечательных земляков, и, надо сказать, это было также оправдано. Ведь он боготворил и воспевал донскую землю, сальские степи, хутора и станицы, раскинувшиеся на выжженном знойным солнцем просторе. Он стал кумиром для зимовниковской, мартыновской, дубовской, орловской интеллигенции, общественности наших соседей; организовывал мероприятия, предлагал для реализации интересные проекты монументальной архитектуры. В Мартыновке местная администрация выделила ему недостроенный дом. Для большой семьи это пришлось весьма кстати. Детей много, чтобы они были здоровыми, им нужно расти на земле. К такому выводу пришел писатель, и Светлана Алексеевна его поддержала. Обзавелись хозяйством, в доме всегда была здоровая пища, а в тот период действительно было на земле лучше выживать, времена не самые лучшие наступали. Дети подрастали, им нужно было идти в школу. Так возникла необходимость снова вернуться в Волгодонск. Тягливый помог наладить контакт с руководством атомной станции, и Карпенко поверил в возможность создания задуманного историко-архитектурного ансамбля «Дикое поле». Идея была в том, что в степи единственный хранитель истории – курганы. На въезде в город предлагалось возвести композицию, напоминавшую собой разрубленный на две части курган, а в разрезе – на барельефах – вся история нашего донского края; через разрез-проход – дорога к памятнику казачьему генералу Бакланову – высокочтимому земляку и заслуженному полководцу. Тот самый разрез между половинками кургана и должен был ассоциироваться со знаменитым «баклановским» ударом. В открытом письме главе города в свойственной ему манере Карпенко концептуально излагал следующее: «Региональный общественный фонд «Отава» предлагает городу идею – воздвигнуть мемориал «Возрождение донского казачества». Идея самая насущная на Тихом Дону. И нужна как воздух. Двадцатый век расказачил донцов по рукоять шашки, до нательного креста. И каждый миг безжалостное время отсыпает выше и выше курган памяти над славной многовековой культурой. У подошвы того кургана копошаться еще нонешние казаки, останки былого величия, сирые, исхудалые светлой памятью, раздерганные на «курени» – «общественные» и «реестровые». А Дон един. И Казак един. Жестокая правда, двадцать первый век засыплет и их, останки, хорошим слоем донских желто-белых глин. И закопает! Ежели мы, современники, сию минуту не объявим сполох». Идею оценили многие заслуженные мастера творчества. Писатель собирал художников, советовался с ними, «шлифовал» неустанно свой проект и программу. Ближайшими товарищами и сподвижниками в тот момент были наши известные художники и скульпторы Дердиященко, Остапук, Падалка. Карпенко верил, что проект можно поднять, ведь его понимали и помогали воплощать идеи, когда открывали памятник Думенко, мемориалы в Большой Мартыновке и Веселовском районе. Однако заинтересованных лиц, располагавших возможностью инвестировать деньги в проект, не нашлось, и писатель был этим сильно огорчен. В какие двери он только ни стучал, но было бесполезно. Наверное, было время такое. Он был реалистом, поэтому уже не просил за себя – на переиздание книг, он полностью сосредоточился на «Диком поле». Очень сильно переживал, что меркантилизм загубит общество, которое стремительно забывало о своих корнях и формировало совершенно новую, до этого чуждую и непонятную систему ценностей. В последние годы Владимир Васильевич часто задумывался над ролью интеллигенции в современном мире, размышлял, почему она так заблуждается – вначале первая идет на баррикады, а потом раскаивается. Его терзала мысль, почему такая общественная ценность, как свобода, перерождается так быстро во вседозволенность и превращается повсеместно в эгоизм. Бились за раскрепощение духа, а в итоге просто не стало культуры. Для Карпенко было непонятно, почему зрелым и состоявшимся людям все равно, на какой земле они живут, и почему для них ничего не значат такие слова – Саркел, Танаис, сальская степь… Владимир Васильевич Карпенко оставил богатое духовное наследие для нас, которое мы растерять и растранжирить не вправе. К сожалению, до сих пор нет полного собрания сочинений писателя, а оно так необходимо было уже несколько лет назад.
